— Я не лукавила, когда говорила, что у нас все нормально, — рассказывает она. — Проблемы, конечно, возникали. Но я оставляла за собой надежду и веру, что все трещины смогу склеить суперклеем. Меньше всего в жизни мне хотелось что-либо менять. Ведь Александра Зарубина я считаю моим первым настоящим мужем. В этом браке все было как в сказке. Но обстоятельства оказались сильнее нас. В нашей жизни случилась трагедия, которую мы не смогли пережить.

Никто никому не изменял

— Я забеременела полтора года назад. Мы с мужем очень ждали эту беременность. За полгода до того, как стало известно, что наш общий малыш уже существует, Сашей была куплена квартира, где предполагались две детские — одна для Евы, другая для второго ребенка. Сегодня эта комната стала гостевой... У меня были наготове оставшиеся от выросшей Евы потрясающие качественные вещи для новорожденных: одежда, колыбелька, весы, качельки.

Работы у меня тогда было — море! И врачи начали категорично настаивать на том, чтобы я себя поберегла. Ведь мне уже не 20 лет, а 44, мало ли что. Саша тоже беспокоился. Он не заставлял меня бросить работу, понимал: если мне поставить ультиматум, реакция будет обратной. Он взывал к моему разуму. Но затея была бессмысленной. Представьте себе танк и солдата с гранатой перед ним. Так вот, из нас двоих я была танком. Танк можно остановить? Нет. Можно только броситься под него и погибнуть... К тому же у меня перед глазами был пример моей мамы, которая до седьмого месяца беременности пела и танцевала на сцене в коротких платьицах. Вот и я решила, что у меня на все хватит сил. Так оно и было... четыре месяца. А потом случился выкидыш. Я была в Киеве у мамы. Мне было очень и очень плохо. Саша, узнав о моем состоянии, примчался ко мне... Знаете, у нас мог родиться мальчик. Сын.

О произошедшем страшно вспоминать... Сашка просидел в больнице двое суток. Забросил работу.

Потерю малыша мы переживали очень тяжело. Сломались оба. Вернувшись из больницы, я переехала к себе... И я и Саша сделали то, что могли сделать, — с головой ушли в работу так, что в какой-то момент показалось, будто мы вообще забыли о существовании друг друга. А когда наступил экономический кризис, Сашка и вовсе переехал в офис. Ни о каких адюльтерах речи не было. Никто никому не изменял. Абсолютно. Журналисты фотографировали меня на пляже с тело­хранителем и писали, что он мой любовник. Они забыли правило — ищите там, где скрывают. Мне задавали вопрос: «Спите ли вы с этим человеком?» Поверьте, проще было ответить: «Да, сплю! И еще с десятком сплю. Я вообще не могу без этого. Что мне еще делать каждый день? Ведь больше мне нечем заняться!» К сплетням о себе я всегда относилась легко, они трогали только мою маму. Она переживала за репутацию дочки. А я ей говорила: «Мамочка, мне уже пятый десяток, наконец-то мне кто-то репутацию испортит. А то так за всю жизнь никто и не назвал меня словом на букву «б». Даже обидно».

Я по-прежнему много работала. Дико уставала. Просто падала от изнеможения. Закрылась. Никому не рассказывала, что происходит в семье. Только самым близким друзьям. Общаться с Сашкой мы не могли. После тех двух дней в больнице не разговаривали ни разу. Вообще. Но даже на расстоянии я знала, что он чувствует. Потому что чувствовала то же самое — пустоту.

Решение о разводе принял Саша. Говорить глаза в глаза о желании расстаться уже официально он не мог. Вообще не мог произнести слово «развод». О том, что мой муж подал на развод и меня ждут в ЗАГСе, сообщил Сашин помощник. Помню, что внутри что-то оборвалось... Я пришла одна. Перед выходом натянула какое-то очень простое, почти домашнее платье, по-моему, даже не причесалась. По дороге очень нервничала. Меня просто колотило.

ЗАГС был не тот, в котором мы расписывались, — очень простой, похожий на школу. Сашки не было — он улетел в Швейцарию. Я видела по ребятам, которые представляли интересы мужа, что все они переживают. И знала, как переживал он... Нас развели без его присутствия. Сотрудница ЗАГСа, милая женщина, очень боялась сказать что-то, что могло бы причинить мне боль или неудобство, и всем своим видом пыталась показать, что ничего страшного не происходит, развод — это еще не конец жизни. И за ее тактичную поддержку я безмерно ей благодарна.

Как подписывала документы о разводе, не помню. Была как в тумане. Будто не со мной это происходило. Когда все закончилось, на руки мне дали тоненькую бумажечку. Я вышла, села в машину рядом с водителем и долго плакала, никак не могла остановиться. Но потом собралась — вечером был концерт в Лужниках. Юбилей какой-то фирмы. Я пела сорок минут. Репертуар был обычным, но особенно больно было петь: «Я жизнь отдам за тебя...» В финале моего выступления зал аплодировал стоя и не хотел отпускать. Я смогла подарить людям праздник. А они в свою очередь подпитали меня своей энергией, спасли, вдохнули вторую жизнь.

Брачный контракт

— Еще когда мы были вместе, в прессе обсуждалась тема, что мне достанется после развода. Все как с цепи сорвались — начали подсчитывать чужое имущество. Но мы сами эту тему поднимали только однажды, перед свадьбой. Тогда Саша предложил подписать очень выгодный для меня брачный контракт. Но я сказала: «Не надо. Мне всегда хватит того, что я себе зарабатываю, и того, что имею». Но его это не устраивало: «Знаешь, если в нашей жизни, не дай Бог, будет расставание, то я тебе гарантирую...» — и назвал очень большую сумму... Я все равно сказала: «Нет».

В результате после развода у меня осталась студия на Басманной, апартаменты в Болгарии, которые были приобретены, чтобы вывозить дочку с мамой на море, и еще просторная квартира на Таганке, которую Саша подарил мне на день рождения. Муж хотел, чтобы именно там жила наша большая семья... После развода остались фотографии в рамочках, свадебные DVD, картины, которые подарили нам на бракосочетание... А еще в гардеробной у меня до сих пор висит Сашкина голубая рубашка в мелкую полосочку, которая ему очень шла...
Мы мечтали о том, что когда мне будет пятьдесят, я оставлю сцену и мы с мужем будем, рука в руке, бродить по берегу моря. Вернее, не мечтали, а были уверены — я Сашке даже слово дала. И муж часто говорил: «Скорей бы тебе пятьдесят!»

А пока я пахала. Был азарт. Думала, вот еще сольничек, еще сольничек, еще передачка... Как-то Сашка тяжело вздохнул и опять сказал: «Ну скорее бы тебе было пятьдесят, и уехать из этой страны!» — но в этот раз столько в его словах было тоски, усталости... Я не придала этому значения и, как обычно, бодро ответила: «Подожди, Сашка, уже скоро!» А он мне грустно ответил: «Я тебе уже не верю...»

Он человек умный. Знал, на ком женился

— Помню, у меня был очередной день рождения. Он совпал с концертом в Питере. Я вышла на сцену — огромное количество народа, а мне так одиноко! Сразу после концерта зашла в гримерку и разрыдалась. И тут открывается дверь, и на пороге я вижу мужа в длинном кожаном плаще. Сашка был такой красивый! Все еще всхлипывая, я подумала: «Не может быть, ведь он только что улетел в дальнюю командировку!» А Сашка меня крепко обнял: «Не плачь. Давай погуляем по берегу». Я, уже успокаиваясь, продолжаю думать: «Сволочь, без цветов!» — и это несмотря на то, что только накануне получила от него шикарный бриллиантовый комплект. В общем, была в своем репертуаре: мне все плохо, все не так... Мы шли по набережной, потом остановились перед огромным стеклянным зданием. Муж сказал: «Я хочу его купить». Я думаю: «Твою мать, это же мой день рождения! А он даже сегодня решает свои деловые проблемы!» У меня внутренняя истерика — несчастней нет женщины в мире! Мы поднялись на лифте на шестой этаж — там был пустой японский ресторанчик. Сашка попросил: «Посиди тут, мне надо встретиться с хозяином». Я подумала: «Иди-иди, сейчас вот напьюсь и сама себя пожалею!» — и обиженно уставилась в окно на свинцовую воду Невы. Неожиданно прямо с середины реки в небо взмыл салют. В этот день был праздник железнодорожников, и я подумала, что это великолепие предназначено им. «Вот же люди гуляют!» — вздохнула. Вдруг в ресторане зазвучала моя песня «Пошлю его на...». Это меня удивило. И даже немного утешило. Я подумала: «Не зря прожита жизнь, вот и песни мои крутят».

И вдруг — что-то заставило меня повернуться — увидела за своей спиной толпу народа в карнавальных мас-ках. Мои друзья, подружки, коллеги по цеху, съемочная группа программы «Лолита. Без комплексов» — человек сорок или пятьдесят. Это мой Сашка собрал их всех, посадил в два самолета и привез в Питер. Мы пели, ели, пили, плясали, веселились от души. А в конце вечера в центр зала выкатили огромный торт. Обычно из таких выпрыгивают девушки-стриптизерши, а из этого появился мой пиар-менеджер Коля Степанов. На нем был парик, белая рубашка, чулки, туфли на платформе 42 размера — он был одет точно как я на обложке диска «Неформат». Это была еще одна капля в море счастья! Шок, эйфория, безудержное веселье, детский восторг и удивление — такие чувства переполняли меня в тот необыкновенный вечер.

Саша всегда прилетал ко мне на гастроли. Гонял самолеты туда-сюда, чтобы побыть со мной всего одну ночь. А если в городе не было аэродрома, летел до ближайшего, а потом добирался на машине. Счастливые моменты!

Не буду врать, в нашей жизни были и сложности. Но это все ерунда. Мелочь. Например, я могла огрызнуться. Помню, пошли на концерт Шер в Кремле. А когда вернулись домой, муж что-то стал рисовать. Оказалось, декорации моего нового шоу. «Я в твою нефть вмешиваюсь?» — спросила я злобно. Он надулся, я тоже. Но через двадцать минут у нас снова все было хорошо. Мы с Сашей вообще не ругались. Мы же взрослые. К тому же я в ругани провела столько лет! Зачем себе снова портить жизнь? К тому же Сашка был со мной совершенно бесконфликтным. Однажды в самом начале отношений я услышала, как он повышает на подчиненных голос, и сделала ему замечание. Это я-то, которая на членов коллектива орет каждый день! Любой другой на его месте взбрыкнул бы, посоветовал не соваться не в свое дело, а мудрый Сашка спокойно ответил: «Да, я, наверное, неправ».

Дома у нас постоянно собирались компании. Его, мои. Сашиных друзей я безумно уважаю, но мне с ними тяжело — не о чем говорить. Я ничего не понимаю ни в нефти, ни в акциях или капитализации компаний. Однажды Саша попросил подыграть ему и выписал мне несколько фраз, которыми должна была блеснуть перед гостями. Я честно учила их два дня. В результате все перепутала. Хохот стоял дикий! Умной из меня не получилось.

Когда к нам приходили мои друзья, начиналась шумная гульба. Сашка веселился вместе с нами. Правда, в двенадцать он ложился спать, а я продолжала бурную деятельность. Чтобы не мешать Сашке, я могла среди ночи взять друзей и перебраться в свою квартиру, благо она недалеко. А на рассвете возвращалась и ложилась в постель. Чтобы не объяснять все журналистам, которые зорко за нами следили и периодически пытались выяснить у охранников, ночую ли я дома, в прессе я называла наш брак гостевым. Но это не так. Большую часть времени мы, конечно, жили вместе.

Сашка на все реагировал спокойно. Он понимал: это мой образ жизни. Он человек умный, знал, на ком женился.

Когда мы поженились, Саша стал класть деньги в тумбочку в спальне и все время предлагал: «Бери, бери». Но я стеснялась. Тогда он сделал мне кредитную карточку, на которую клал деньги. Но и к карточке я не прикасалась около года. Не могла. Не привыкла. Говорила Саше: «Я что, буду тебе подарки делать из твоих же денег? Я прилично зарабатываю!» Впервые попросила у мужа деньги через несколько месяцев после свадьбы, когда мне понадобилось заправить машину, а рублей с собой не было, только валюта. «Дай мне тысячу!» — выпалила я, и мне так неловко стало. Но потом привыкла и стала правильной женой.

Как-то в прессе появилось сообщение, что Саша подарил мне самолет. Очередная ложь. Сашка арендовал самолет, на котором я передвигалась во время тура по Сибири. У мужа были дружеские отношения со многими партнерами по бизнесу. И что кто-то из бизнесменов предоставил ему самолет — абсолютно нормальные для их круга человеческие отношения. Нет ничего особенного в том, что твоя жена будет летать, как белый человек, а не мотаться в автобусе по триста километров.  Так что самолет никто никому не покупал. Нам с Сашкой он бы не пригодился. Куда летать? У нас даже загородного дома не было. Хотя успели купить огромный участок земли. Но до стройки дело не дошло. Муж спрашивал: «Ты будешь строить?» Я ему: «Саша, сейчас не могу — у меня сольник на носу». Он: «Все, понял. После пятидесяти».

Кокаин был для дела, а не для кайфа

— Для себя я нормальная, для многих — аномальная. И мне совершенно все равно, что обо мне кто думает. Уже давно закрыла для себя понятие социума. Я внутренне свободна. Вот сижу с вами и честно рассказываю о себе вещи, которые другие бы скрывали. Врать не вижу смысла. От Сашки же вообще ничего не скрывала. Правда, я не была наивной дурочкой и всегда отдавала отчет в своих действиях. Знала, что за какие-то вещи нужно будет отвечать. Но шла на это совершенно осознанно.

Муж и мама были теми людьми, которым я честно доложила, что у меня проблемы с кокаином. В определенный момент мне перестало хватать сил на работу, и я решила, что кокаин добавит мне энергии, станет еще одним допингом для дела. А потом, когда со мной стали происходить нехорошие вещи — приступы глубочайшей черной депрессии, испугалась...
Я воспользовалась кокаином, как маленькая. А как взрослая, поняла: я себя убиваю. И стала спасать. И первым шагом стал откровенный разговор с близкими людьми. Я благодарна, что они не устроили мне порку, не обозвали наркоманкой и не отправили в клинику. Саша и мама сказали: «Мы понимаем, тебе тяжело. Это переутомление. Мы знаем, ты не сделаешь чего-то, что причинит вред всем нам, не заставишь страдать семью и ребенка». И еще они сказали очень важную для меня, самую главную фразу: «Мы тебя любим». Я нашла в себе силы избавиться от зависимости самостоятельно. Купила книгу о наркотиках. Прочла о них все. О тяжелых, о легких. Изучила проблему досконально. Наверное, у каждого человека в жизни свое задание. Думаю, в моей жизни наркотики возникли для того, чтобы сегодня я смогла со знанием дела обратиться к людям со схожими проблемами и помочь им. Одно дело, когда тебе грозит пальчиком человек в белом халате, и совсем другое — когда рассказывает человек, который пробовал этот яд сам и знает, чем ты рискуешь.

Мужики сворачивали шею

— Тогда тоже было лето. Лето 2003 года. Наше первое свидание. После ужина Саша отвез меня домой в Лялин переулок. Подъезд освещал металлический допотопный фонарь. Все было невероятно романтично. Я такая хорошенькая, худенькая, с длинными волосами, в полупрозрачном тигровом платье, под которое нужно было покупать специальное белье. В общем, я себе дико нравилась. Была на высоченных каб­луках. Мужики сворачивали шею.

Я терпеть не могу розы, а Саша мне всегда дарил только их. В нашу страну розы привозят из Голландии, и они вянут на второй день. К тому же шипы портят концертные платья и оставляют шрамы на руках. О моей неприязни к этим цветам Саша знал и до и во время нашей супружеской жизни. Но дарить мне что-то другое ему казалось неправильным.

Помню, как однажды Саша позвонил и попросил не уходить в течение 20 минут. Вскоре в дверь позвонили, и в квартиру начали заходить люди c корзинами роз. Квартира стала напоминать Ваганьковское кладбище. Я успела подумать в духе моего любимого писателя Даниила Хармса: «Вот это некролог!» А потом Сашка позвонил: «Ну как?!» Я ему: «Ничего себе! А что за повод?» — «999 роз в честь 999-го дня нашего знакомства». Я была в шоке. С одной стороны, от всех своих мужчин я требовала романтики. Но назвать романтичной саму себя не могу. Ведь именно я всегда забываю памятные даты. Даже дни рождения первых двух мужей запомнила исключительно потому, что они совпали, во-первых, друг с другом, а во-вторых, с днем рождения моей собаки Эммануила — 22 марта. Что поделаешь: собаку я любила больше и ничего не могла поделать.

А с Сашей меня просто захлестывали эмоции. Я же женщина на все сто процентов. Периодически безмозглая, ибо ребру Адама мозг не полагается. Я человек страстей. Мне нужно сразу окунуться в любовь. В какой-то момент я стала готова на все, а мой принц неожиданно исчез. Немного помучившись, я приняла трудное решение: если позвонит — не буду брать трубку. Никогда. Не видела смысла в продолжении. Вернее, боялась «подсесть». Не влюбиться, а полюбить по-настоящему, когда начинаешь мучиться, страдать. У меня в жизни и так было много боли... Через два месяца позвонила моя подруга Наташа Громушкина и предложила вместе поужинать. Правда, предупредила, что меня ждет сюрприз. Мы сидели долго, поужинали, посплетничали, я уже домой засобиралась. Вдруг открылась дверь — и я увидела огромный букет роз, а за ним — Сашку. Он стремительно подошел и выпалил одну длинную-длинную фразу: «Я понял, что без тебя гораздо хуже, чем с тобой, выходи за меня замуж, я тебя люблю!» В общем, начало было блестящим и торжественным!

Кстати, Сашка Зарубин — это единственный мой муж, которого любила и до сих пор любит моя мама. И считает, что он достоин лучшего, чем ее дочь... Узнав о нашем официальном расставании, мамочка горько расплакалась.

Знаю, что скажу зятю

— Сегодня я не меньше, чем за себя, переживаю за Еву. Знаю, для дочери известие о том, что мы с Сашкой развелись, будет серьезной травмой. Поэтому не посвящаю ее в сложившуюся ситуацию. Лучшего отношения к себе, чем со стороны Саши, она не видела.

Дочка — главное чудо в моей жизни. Последний раз мне признавалась в любви именно она. Эти слова меня очень поддерживают. Это было два дня назад, когда я улетала из Болгарии, а она оставалась там с бабушкой... Не устаю удивляться, как же Ева непохожа и одновременно похожа на меня, даже количеством родинок на теле. Когда природа создает тебе подобных, дает тебе ребенка, в точности как ты, уже знаешь, от чего должен его предостеречь, чтобы ему не было больно, как тебе. Я прорабатываю свои огрехи, падаю и встаю снова, чтобы моему ребенку не было так больно ходить по земле. Еве еще десять, но я уже приготовила фразу на тот момент, когда она придет в дом с мужем. Я ей скажу: «Я буду любить всех, кого ты приведешь». А тому парню тихо шепну на ушко: «Не дай Бог, ты ее обидишь, я тебе яйца отрежу!» В жизнь Евы я не буду вмешиваться, только так она совершит меньше ошибок. Я не оговорилась. Именно так. Ведь как только человек получает свободу выбора, он моментально ориентируется. Если бы моя мама не говорила, что ей не нравятся мои мальчики, у меня не было бы такого количества браков. Ведь большинство из них были заключены назло ей...

Не буду отрицать — переживаю я сильно

— Еще когда не было официального развода, но уже ходили слухи о проблемах в нашей семье, на мужа откровенно посматривали потенциальные невесты. Сейчас, когда мы разошлись, к нему в приемную уже очередь выстроилась. Я отдаю в этом себе отчет. И хочу предупредить соискательниц — мой муж особенный. Ему не все подойдут. Наше общение напоминало шахматную партию, когда у тебя наконец-то появился равный соперник. Видите, я говорю мужским языком. Профессия дает о себе знать. Не удивляйтесь: несмотря на внешнюю легкость и блеск, у меня мужская профессия, в которой от женского — только сценический макияж. Работа требует от меня мужской выносливости, мужской ответственности. Видите, у меня нет маникюра? Это потому, что я красила стенку в нашем доме в Болгарии — не доверила рабочим. Мне было проще сделать работу самой, чем объяснять кому-то.  Хочу открыть мужчинам глаза — слабых женщин нет в природе. А теперь важная реплика для женщин — слабость нужно научиться играть. Редко кому встречается мужчина, который в состоянии оценить силу. Мой муж Саша такой один. Или один на миллион. Спасибо ему за то, что он оценил во мне силу и она его не раздражала.

Я провела часть жизни сжатая как пружина, с неправильно расставленными в семье акцентами. То, что женщина в первую очередь должна быть хорошей хозяйкой, — это же смешно! Истина в том, что женщина в первую очередь должна быть женщиной.

Лучше бы я не дыры латала полжизни и не борщи варила, а по массажным салонам ходила! Лучше бы следила за перемещением денег, которые сама же и зарабатывала тяжелым трудом... Теперь со мной сложно. Я научилась многому. И мной уже нельзя манипулировать. Человек еще рот не открыл, а мне уже скучно. И я не буду прикидываться ради собственной выгоды, что он мне интересен. Я выстрадала свою внутреннюю свободу, научилась ей и ни на что не хочу менять. Живу так, как мне удобно. Но другим эта жизнь может не подойти.

Больше всего откровений по поводу предназначения женщины в семье я получила в этом браке. Сашка меня научил — женщина не должна быть ломовой лошадью, должна холить себя и лелеять, а мужчина — ухаживать за ней и дарить подарки и розы. Но я совру, если скажу, что предыдущие браки не дали мне ценного жизненного опыта. Как же без этого! Я вынесла из них знание, что не нужно на себя много брать, лучше как можно больше отдать мужчине. И контролировать абсолютно все, но чтобы он об этом не догадывался. Не дай Бог заметит — будет взрыв! Мужику неприятно узнавать о своей слабости. Потому идеальный вариант для брака — изображать дурочку. Правила эти я знала, но вот с изображением дурочки туговато было. Только в браке с Сашей мне не нужно было ничего играть. Только с ним я была самой собой.

Мы не допускали ни одного оскорбления в адрес друг друга, что случалось у меня во всех предыдущих отношениях. На мне, знаете, грешков ой как много! Сейчас мне стыдно за это. Порой ругаешься как сапожник, рассказываешь в порыве гнева все, что ты думаешь про его семью, воспитание, сексуальные способности и возможности — и сама убиваешь свои отношения. Тормоза не работают — не можешь остановиться. Думаете, я одна такая сумасшедшая? Уже в зрелом возрасте откровением стало, что так же ужасно себя ведут многие неглупые женщины. С Сашей подобных вещей я себе не позволяла. Наш брак был практически идеальным. Но есть вещи, которые сильнее нас...

Развод с Сашей Зарубиным был самым мирным в моей жизни. Хотя, не буду отрицать, переживаю я сильно. Мой муж — человек интеллигентный и воспитанный, и я уверена, никогда не оставит меня без заботы, всегда протянет руку помощи. Этот брак взрослый. Предыдущие были детскими, театрально-концертными, партнерскими, но не любовными.

Мы любим друг друга

— Работа в моей жизни всегда на первом месте. Это моя реализация. Петь, творить мне интереснее всего. Так уж меня устроил Бог. Моя семья никогда не обижается на то, что я много работаю. Так же поступала и моя мама. А меня воспитывала бабушка. Теперь история повторяется с моей дочерью — она с бабушкой, а я обеспечиваю семью. Вообще, у меня с мамой много общего. Она тоже пережила развод. И я не могу отрицать того, что развод родителей на меня сильно повлиял. Благодаря тому что так в жизни намаялась, я стала ходячей главой из учебника по психологии. Анализируя свои поступки и поступки ближнего круга, часто очень хорошо понимаю, почему люди ведут себя так, а не иначе. Но гораздо больше, чем в психологию, верю в Промысел Божий. Я уверена в двух вещах. Первое — душа бессмертна, второе — Бог сам распределяет души детей, которым нужно родиться у определенных родителей... В нашей жизни многое предопределено. Уверена на миллион процентов, что одинокой не останусь. И еще обязательно выйду замуж. Это мое внутреннее знание подтверждено личным гороскопом, который для меня составляла психолог-астролог Леокадия Галактионова. За десять лет общения со мной она ни разу не ошибалась. То, чем она занимается, — не шарлатанство, а точная наука. Поэтому к ней ходят крупнейшие политики и бизнесмены. Она говорит о тех вещах, которые произойдут, и о том, как сделать удар менее болезненным. За полгода до теракта в Америке она предсказала трагедию, которая произойдет там в середине сентября, а потом и кризис. Тогда я ей не верила, думала: «Какой кризис, мы все процветаем!» Кстати, про развод с Сашей она мне тоже говорила, причем как о неизбежной вещи. Рассказывала она кое-что и о нашем с Сашей будущем...

Прошедшие полтора года были в моей жизни очень тяжелыми. Потеря ребенка — это страшно. Но я справилась. Сказала себе: «Надо дать время. Нельзя ничего форсировать. Нельзя принимать никаких решений, нужно максимально соблюдать баланс внутри себя. В жизни бывает все. Она состоит из взлетов и падений, личных и общественных, физических и психических, на человека действует Луна и гормоны, которые с возрастом играют, — и мы становимся менее терпимыми. Это надо учитывать». И я все это учла и решила взять тайм-аут...

Сегодня мы с Сашей не вместе. Что с нами будет, не знаю. Знаю одно — мы друг друга любим. И даже надеюсь на то, что когда мне стукнет пятьдесят, мы с Сашей возьмемся за руки и пойдем по берегу моря...

Я человек, настроенный вектором вверх. Знаю, все будет хорошо. Потому что плохо меня не устраивает.