Пока ребёнок маленький, мечтаешь о том, чтобы он скорее вырос. Дурак потому что. Не догадываешься, что по сравнению со взрослыми проблемами детские — это так, ерунда. Плохо спал первые четыре года жизни? Зато теперь не добудиться! Кашу каждый раз под танцы с бубнами приходилось заталкивать в рот, половину выплёвывал, половину по себе размазывал? Зато в пубертат сметает полное содержимое холодильника в один подход. Нужно было возить его через полгорода к логопеду, а вечером, проклиная всё на свете, клеить кубики Зайцева? Поди это проще, чем круги по потолкам наматывать, пока он ЕГЭ сдаёт!

В три года научился читать. Зато молчал, как партизан. Читал в себя, бесслышно шевеля губами.
— Может он немой? — волновалась я.
Логопед задумчиво смотрел сквозь меня.
— Мальчики позже начинают говорить, это нормально.
— А вдруг он немой?
— Сама вы немая, — сердился логопед. — Посмотрите какие у него умные красивые глазки. Видите?
— Вижу.
— Ну вот! А вы волнуетесь.
— А они не косят?
У логопеда заканчивалось терпение и он выпроваживал меня из кабинета. Сын, произнося в себя слоги, складывал из кубиков длинные слова: па-ро-ход, шо-ко-лад, жа-во-ро-нок.

Заговорил в четыре и потом не умолкал года два, даже во сне сыпал вопросами.
— Как называется обратная сторона колена?
— Чем перья к голубям прикрепляют? Пластилином или клеем?
— Что такое жды? Как это нет такого слова? Есть: два! жды! два!

А потом он окончательно вырос. И оказалось, что вопрос про обратную сторону колена в пять часов утра — цветочки. Зато ягодки — это волноваться, где он шляется посреди ночи и почему не отвечает на звонки!
Нарисуется на рассвете, с невинным выражением лица и жухлым букетом роз:
— Сюрприз!
Истинно вам говорю — сюрпризами выстлан путь родителя к могиле.

И главное не рассердиться и не наорать — постоянно отшучивается.
Составляю меню — ждём гостей.
— Толму сварю, если свежий виноградный лист найду. И баранину запеку. А может курицу? Или рыбу?
— Мам!
— И пахлаву! Пахлаву испеку. Или эклеры?
— Мамэле, уймёшься ты наконец?
— Я же хочу как лучше!
— Дэйенерис тоже хотела как лучше! Помнишь чем это закончилось?

Сходили в магазин за продуктами. Договаривается по телефону о встрече:
— Давайте в пять, раньше не успею, в магазин вышли. Скорость? Скорость у нас обычная: мать бегом, я ползком.

В мае поехал с друзьями на ролевую игру в Смоленскую область. Собирала как на штурм Эвереста. Даже складной нож-отвёртку положила, мало ли, вдруг нужно будет кому-нибудь что-нибудь отвинтить. Вернулся из универа, выгреб из рюкзака половину содержимого. Пощупал спальник.
— Джипиэс не установила? Нет??? Сдаёшь, мать.

Долго любовался содержимым аптечки:
— Скальпель забыла положить.
— Зачем вам скальпель?
— Если ещё и скальпель — можно будет кому-нибудь аппендикс вырезать.

— Где книга о Мартине Лютере Кинге на английском? Ночами буду друзьям читать.
— Зачем?
— К тому времени разберёмся зачем.

Спрашиваю, все ли едят свинину — хочу им сэндвичи с бужениной в дорогу положить.
— Игорь не ест.
— Он мусульманин?
— Не знаю. Спрашивать неудобно.
— Имя вроде русское.
— Ну и что? У меня тоже не особо армянское имя!
Купила Игорю варёно-копчёной говядины.
Сооружаю сэндвичи: мясо, сыр, помидоры, зелёный салат, аджика. Эмиль убирает их в походную сумку. Одевается, собирается выходить. И тут меня пронзает догадка:
— Боже мой, Эмиль, а вдруг Игорь еврей?
— Мам, ну ты вообще! И что если еврей?
— А я говядину с сыром положила.
— И?
— Мясо с молоком — некошерно! Знаешь что, пусть он разделит бутерброд на две части и ест в два приёма. Тут будет сыр, там — говядина. Хотя не уверена, что так можно.
— Разберёмся.
Проводила.
Вечером прилетает укоризненная смска:
«Мам. Игорь русский. Просто вегетарианец».

Еле отошла от Смоленской области, грянуло новое испытание! Сдал сессию, собрался с друзьями в Карелию — выживать в лесах и сплавляться по рекам.
Попросила отчитываться каждый вечер сообщением. Я мать, имею право знать, что всё у тебя хорошо. На большее не претендую, одна коротенькая смска и всё! Пересказала историю, услышанную от моей американской подруги, муж которой съездил с друзьями на рыбалку и попал в настоящий шторм. Пока одного горе-рыбака выворачивало за борт, а другой боролся со стихией хаотично и бессмысленно, третий набирал жене сообщение: «Дорогая, пока рано волноваться!»
Смеялся.
У лифта обнадёжил:
— Смсок от меня не жди, прямо сразу начинай волноваться.

Уехали. Сутки тишины.
На вторые приходит сообщение от друга Пети:
«Всё в порядке, мы плывём».
Отвечаю, выждав положенные десять минут (главное не выдавать волнения):
«Спасибо большое. Берегите себя».
Терзаюсь мыслью, почему написал Петя, а не Эмиль.

Проходят ещё два дня. Ни ответа ни привета. Воображение рисует страшные сцены из фильма «Выживший». Не даёт покоя мысль, где они в карельских лесах найдут лошадь, чтобы спастись от арктического мороза, который может грянуть в любой момент посреди июля.
Выждав до вечера, набираю смску Пете:
«Вы там живы? Почему Эмиль не пишет? Телефон потерял или совесть? Или и то и другое?»
Дрожащей рукой пришпандориваю жалкий смайлик. Чтоб не думали, что переживаю.
Спустя мучительные 8 часов приходит ответ:
«Живые, ничего не терял, просто мы по очереди решили телефонами пользоваться, чтоб заряда точно хватило».

Могла, между прочим, сама догадаться.
Хочешь всю жизнь ощущать себя дебилом? Роди сына.

Наринэ Абгарян

Прям всё про меня...